«Мы смотрим как ученые, а они — как подсчитыватели букв»

9 июня в Минском городском суде закончились прения по «делу профессоров», через месяц будет оглашен приговор. После выступления прокурора, который запросил для фигурантов наказание в виде различных сроков, с последним словом выступили сами обвиняемые. Они настаивают на полной невиновности.

Напомним, на судебной скамье оказались три работника кафедры «Машины и технология литейного производства» БНТУ — 74-летний Владимир Соболев, доктор технических наук, профессор; 57-летний Александр Чичко, доктор физико-математических наук, профессор; его 56-летняя супруга Ольга Чичко, доцент, кандидат технических наук. Еще один обвиняемый, профессор Давыд Кукуй, до суда не дожил.

Расследованием занималось Главное следственное управление Следственного комитета. В итоге трем ученым было предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 424 Уголовного кодекса Беларуси (Злоупотребление служебными полномочиями). Прокурор Вадим Кисель попросил суд назначить Соболеву 3,5 года, Александру Чичко 4 года, а Ольге Чичко — 3 года лишения свободы. А также для всех конфискацию имущества и запрет занимать определенные должности в течение 5 лет. При этом гособвинитель просил применить отсрочку исполнения наказания на 2 года.

Во время суда обвиняемые узнали о неком письме «с красной шапкой и золотыми буквами» в материалах дела от имени Александра Лукашенко. Документ датируется ноябрем 2013-го года, где президент просит «разобраться [в деле] объективно и справедливо». За месяц до этого в отношении преподавателей завели уголовное дело, после чего они успели пожаловаться в Администрацию президента. Ученые надеются, что к тому совету в суде прислушаются.

Судья по делу Дина Кучук свое решение огласит через месяц — 7 июля. А пока приводим выдержки из последнего слова обвиняемых.

Профессор Чичко: «Мы имеем дело с „виртуальным“ делом, по которому нет доказательств»

Вкратце, трем преподавателям БНТУ вменили в вину то, что они якобы дважды получили деньги за одну и ту же работу: в 2007—2008 годах добились, чтобы в госпрограмму «Металлургия» были включены задания по разработке математических моделей для металлургического производства. При этом скрыли, что уже выполняли похожие исследования для частной фирмы «Интерфаундри» по заказу Белорусского металлургического завода.

По мнению стороны обвинения, вместо работы над заданиями для госпрограммы ученые занимались доработкой собственных компьютерных программ (и которые зарегистрировали на себя, чем якобы нарушили исключительные авторские права БНТУ), вели нецелевые научные разработки три года, а чтобы создать видимость деятельности, копировали в отчеты результаты своих предыдущих исследований для «Интерфаундри» по заказу БМЗ. Обвинение озвучило ущерб от этих действий — 174 миллиона рублей.

Сначала с последним словом выступил Александр Чичко — в общей сложности это заняло целых 6 часов. Хотя обвиняемый порывался говорить еще больше, чтобы доказать свою невиновность:

«Мы имеем дело с „виртуальным“ делом, по которому нет доказательств! Я могу дня три все тут доказывать. Я действительно могу — вы же знаете, что могу!» — обратился профессор к судье.

Во-первых, сторона защиты и сам Чичко настаивают: обвинение в превышении служебных полномочий несостоятельно, так как и полномочий таких не было. Дело в том, что работы по государственной программе «Металлургия» выполнялись временным научным коллективом (ВНК) по договору подряда. А служебные полномочия могут возникать только в трудовом договоре.

Во-вторых, выделяемые научному коллективу деньги распределялись по итогу выполненных работ коллегиально — в связи с этим указанные обвинением «корыстные мотивы из личной заинтересованности» у фигурантов тоже вызывают вопросы.

Александр Чичко. Фото: Влад Шведович, «Наша Ніва»

В-третьих, результаты (или научная продукция) по заданиям госпрограммы «Металлургия» и разработки фирмы «Интерфаундри» для БМЗ разные. Хотя в промежуточных отчетах по работе, признает Чичко, использовались предыдущие наработки коллектива из хоздоговоров с БМЗ.

«Никто не имел права их относить к дублированию — это достояние всего мира! И я буду использовать сколько нужно, потому что это абсолютно мировая практика. <…> Я смотрю как ученый, а они смотрят как подсчитыватели букв и цифр! Работа носит новизну — люди сделали то, чего не было [до сих пор в науке]».

Позже во время выступления его слова подробнее пояснила супруга, Ольга Чичко:

«Анонсированные отчеты являются промежуточным звеном и не подвергаются экспертизе — они только раскрывают тему. Итогом нашей работы являются не они, а научная продукция. Ее исследовали во время расследования — значит, она существует. И обвинение в том, что мы не работали, не состоятельно. Только научная продукция является основанием для закрытия темы. Законодательством не запрещено использование научного задела — в том числе прилагать данные, уже полученные нами, вносить известные формулы, используемые для совершенствования программы».

Об ущербе и вреде государственным интересам

Фигуранты также единодушно опровергают все обвинения в причинении государству ущерба.

«Ущерба-то нет, юристы! В результате подготовки задания были подготовлены кадры и персонал, которые могли снизить расходы государства на импорт услуг. Импортозамещение — не о том ли нам говорит президент? <…> За 2 года следствия и 4 месяца суда остается тайна — не было ведь никакой финансово-экономической экспертизы! А если нет ущерба — чем мы занимаемся?» — задавал вопросы Александр Чичко.

Ущербом называют деньги, которые за 3 года работы по госпрограмме получили работники нескольких научных коллективов. Эту сумму, уверяют профессоры, БНТУ ошибочно поспешило вернуть в бюджет (еще и с учетом пени) на стадии проверки сотрудниками КГК. Чичко не исключает, что это могло невольно спровоцировать возбуждение уголовного дела — такие действия могли расценить как признание вины.

Профессор также сокрушался по поводу прозвучавшего в обвинении «причинения вреда государственным интересам».

«Вред есть — но не с этой стороны, а от действий следствия! Я выращивал эти кадры 20 лет, собирал их по крупицам! Умницы, все кандидаты наук — теперь они по коммерческим структурам разойдутся, назад их никто не заманит. Государство было заинтересовано в них. Мы можем делать вещи, которые не может никто делать в республике. Нашли, кого сюда привести… В течение 3 лет [разбирательств] были сломаны жизни, нанесен удар по престижу одной из лучших кафедр Беларуси, которую [покойный] профессор Кукуй вывел на международный уровень».

Ученые не согласны с утверждениями, что якобы занимались нецелевыми исследованиями и совершенствовали ранее созданные программы вместо работы по проекту «Металлургия». Например, в обвинении указывалась некая программа, созданная в 2000-м и дорабатываемая «под прикрытием» государственного заказа в 2007—2008 годах.

«Это заведомо ложные утверждения — программа АОМ (автоматизированная обработка микроструктуры) просто не могла создаваться в 2000 году, потому что тогда в республике даже не было суперкомпьютеров. Специалист, который занимался ею, появился у нас примерно с 2008 года, — перечислял Чичко. — Или тут пишут: „доработка программ из корыстных побуждений“. Корысть — это жадность к деньгам. Так что, медик ходит на работу ради жадности к деньгам? Учитель в школу — из жадности к деньгам? Следователь — из жадности к деньгам?»

На очередном часу выступления прокурор начал заметно вздыхать и закрывать лицо рукой, после чего попросил обвиняемого говорить «только по сути предъявленного обвинения».

«Нам важнее любых денег осознание, что ты сделал что-то великое. А вы все через призму денег рассматриваете!» — парировал ученый.

Как поясняют фигуранты, применить математические модели, которые создавались в рамках госпрограммы «Металлургия», без компьютерных программ невозможно. Для работы с формулами нужен алгоритм, реализованный в кодах. Программа оценивает параметры модели и имитирует технологический процесс — значит, 3-летняя работа научных групп соответствует заданиям госпрограммы.

«А регистрация программ [в Национальном центре интеллектуальной собственности] представляет из себя формальную процедуру с выдачей свидетельства — как подтверждения факта существования. Как это могло нанести вред? Патент и регистрация — разные вещи, надо же изучать! Программы не патентуются! Регистрация с выдачей свидетельства — только факт создания. И не на себя, на группу авторов! Если бы мы были хитрые — только на себя бы регистрировали!» — пояснял Александр Чичко.

Также в своей речи профессор выразил сомнение по поводу компетентности допрошенных по делу экспертов, указал на необъяснимое и прямое дублирование слов в допросах двух важных свидетелей по делу, а также другие обстоятельства дела.

Фигуранты дела просят оправдательного приговора и выговоров — для второй стороны

В итоге Александр Чичко попросил прекратить дело ввиду своей невиновности, вынести частное определение в адрес Следственного комитета, который «не разобрался в понятиях, за 2 года не нашел времени проверить эту лжеарифметику». Еще по частному определению — в адрес ОБЭП; Министерства образования — «чьи выводы комиссии стали основанием для возбуждения уголовного дела, хотя туда не был включен ни один юрист, экономист или производственник — а должны были дать оценку юридической стороне». Еще одно определение профессор попросил для Комитета госконтроля.

Владимир Соболев и Ольга Чичко. Фото: Влад Шведович, «Наша Ніва»

Обвиняемая Ольга Чичко согласилась с перечисленными аргументами и от себя добавила следующее:

«Безумно обидно слушать эти фразы, которые присутствуют во всех обвинениях: „личная, корыстная заинтересованность“. Конечно, можно было просто заниматься преподавательской деятельностью, но тогда не было бы связи образования с промышленностью, движения науки. Такими же теоретиками будут выходить студенты, и пока их научат практике — уйдет много времени и средств. Вот так и наносится ущерб».

74-летний Владимир Соболев изложил свою позицию письменно — профессору явно тяжело выступать в суде (он уже не работает из-за поставленной группы инвалидности).

«Хочу коротко сказать: то, что мы находимся здесь, напоминает ужас мрачного Средневековья времен инквизиции. Такую ересь нашли на нас и провели аутодафе. А по сути, это обвинение юридически не обоснованно, поскольку в нем нет ни одной ссылки: какой же нормативный документ, который определяет требования к выполнению НИР (научно-исследовательской работы), мы нарушили. <…> Что касается так называемого дублирования, то привлечение информации в отчетах, которая раскрывает сущность поставленной цели, не противоречит нормативным документам. Обязанность подрядчика — передать заказчику вместе с результатами работы информацию, без которой невозможно работу использовать. Могли дать голые модели — и пойди, разберись, читатель, что они описывают. <…> На этом основании свою вину не признаю».

О «профессорском деле» и его фигурантах — уважаемых профессорах с кафедры «Машины и технология литейного производства» механико-технологического факультета БНТУ — прессе стало известно еще в октябре 2013 года.

Вопросы возникли к разработкам научного коллектива в рамках госпрограммы для металлургической промышленности. В свое время этим вопросом интересовались сотрудники КГБ, наравне с ними свои проверки проводили Комитет по науке и технологиям, Министерство промышленности и собственная комиссия БНТУ для внутренней проверки. Нарушений тогда не нашли. Позже деятельность ученых изучили сотрудники ОБЭП Советского района Минска и через некоторое время передали материалы своей проверки в СК, где было возбуждено уголовное дело.

Сами профессора отправляли обращения с возмущениями в Следственный комитет, Администрацию президента и другие структуры. Некоторые представители научного сообщества высказывали свою солидарность с ними. Хотя нашлись и те, кто занял противоположную позицию.